Императрица Фэн: некоронованная правительница Китая

 
 
Китайская политическая традиция, базировавшаяся на древних классических канонах, крайне отрицательно расценивала допущение женщин к государственному управлению. И тем не менее в течение протяженной истории Китая женщинам не раз удавалось взять в свои руки бразды прав­ления страной. Наиболее известны три женщины-правительницы: императрица Люй при династии Хань, управлявшая в 195–180 гг. до н.э., императрица У Хоу, объявившая себя императором и занимавшая престол в 683–705 гг., а фактически находившаяся у власти с 660–661 гг., и императрица Цыси, правившая от имени двоих императоров (своего сына и племянника) с 1860-х годов до 1908 г. Но это отнюдь не исчерпывает весь список женщин, в разное время управлявших Китаем. Этот вопрос сам по себе заслуживает специального рассмотрения. Здесь же остановимся лишь на истории прихода к власти и правления одной из сравнительно малоизвестных женщин – императрицы Фэн (442–490), ибо ее деятельность сыграла отнюдь не маловажную роль в истории страны.
 
Она была родом из современной пров. Хэбэй. Ее выбрал в жены и сделал императрицей (в Китае лишь супруга императора имела титул императрицы, остальные гаремные дамы считались наложницами) император Вэнь-чэн-ди (Тоба Цзюнь) (440–465) из династии Северная Вэй (386–581). Правители из этой династии были некитайского происхождения – табгачами (или же тобийцами). Племена тоба – одна из ветвей сяньбийских племен, обитавших в Прибайкалье, монгольских степях и на территории сов­ременного китайского автономного района Внутренняя Монголия, – постепенно завоевывали пространства Северного Китая. Подчиняя китайское населе­ние и перенимая китайский опыт государственного управления, табгачский правитель То­ба Гуй в 386 г. провозгласил себя императором и основал властвовавшую в Северном Китае вышеупомянутую династию Вэй со столицей в городе Пинчэн (современный Датун в пров. Шаньси). К 439 г. под властью правителей этой династии оказался практически весь Северный Китай до Маньчжурии на севере, районов южнее реки Хуанхэ на юге и Центральной Азии на западе.
 
В результате завоевания китайское население империи Вэй оказалось в прини­женном по сравнению с табгачами положении, но численно многократно превосходило их. Поэтому табгачским императорам волей-неволей приходилось приспосабливаться к китай­ским порядкам, тем более что в цивилизационном отношении китайская сторона была го­раздо более продвинута по сравнению с кочевниками (или же бывшими кочевниками) табгачами. Но процесс взаимного приспособления шел медленно и с большими трудностями. Табгачское господствующее меньшинство поначалу сохраняло и оберегало свои обычаи, язык, одежду и т.д. Но ко времени восшествия на престол Вэнь-чэн-ди (452) необходимость и рациональность приспособления завоевателей-табгачей к китайским образцам и порядкам становились все более очевидными. Без этого китайско-табгач­ская империя рисковала быть взорванной накапливающимися внутренними противоречиями на национальной почве. Такова была ситуация к моменту появления при дворе императрицы Фэн.
 
После смерти Вэнь-чэн-ди в 465 г. престол перешел к его старшему сыну, рож­денному названной императрицей, – Тоба Хуну (454–476), принявшему титул Сянь-вэнь-ди. Ко времени вступления на престол ему было всего 11 лет. Поэтому неудивительно, что дела управления страной принял на себя канцлер (чэнсян – первое лицо после государя) И Хунь. В официальных источниках сообщается, что, войдя во вкус властвования, он стал сколачивать заговор с целью свержения импера­тора и захвата престола (см. [1, с. 441]). Императрице Фэн стало известно об этом, и она сплоти­ла вокруг себя силы, противостоявшие канцлеру и его намерениям. И Хунь был схвачен и убит, после чего контроль за политическими делами перешел в руки императрицы.
 
В 471 г., когда Сянь-вэнь-ди подрос и мог претендовать на самостоятельное упра­вление страной, мать принудила его отречься от престола в пользу его первенца – Тоба Хуна (иероглиф «хун» в его имени имеет иное начертание, нежели в имени его отца, но читается точно так же), получившего титул Сяо-вэнь-ди (467–499). Будучи всего четы­рех лет отроду, новый император, естественно, не мог вести государственные дела, и вся полнота власти сохранилась за императрицей Фэн, титуловавшейся теперь императрицей-бабушкой (тайхуан-тайхоу).
 
Первоначально отрекшийся от престола государь, титуловавшийся «отцом императора» (тайшан-хуан), сохранял определенные служебные функции. Он жил в импера­торском дворце в Пинчэне, и ему поручалось командование «ходившими в походы на север и на юг» войсками. Именно его частое отсутствие в столице и было выдвинуто в качестве мотивации и оправдания его отречения в глазах общественности (см. [1, с. 440]). О том, что он не совсем утратил распорядительные возможности, свидетельствует следующий инцидент, произошедший в 476 г. и послуживший причиной его гибели. По его распоряжению был схвачен, подвергнут допросу и приговорен к смерти за «взяточничество и нарушение за­конов» начальник области Сян (довольно высокая должность в административном аппарате) Ли Синь. Надеясь хоть как-то спасти свою жизнь, тот выдал известную ему сокровенную тайну: императрица Фэн уже долгое время сожительствует с начальником одного из правительственных ведомств (шаншу) Ли Фу и его младшим братом Ли И. Отрекшийся государь пришел в ярость и повелел казнить обоих братьев, что и было исполнено. Тогда императрица Фэн с помощью его подчиненных подложила ему в пищу яд. Когда экс-император отведал это кушанье, то, как сообщают свидетели, у него «пошла кровь из всех семи отверстий тела» и он скончался (см. [1, с. 440]).
 
Сяо-вэнь-ди оказался осторожнее и мудрее своего отца, не покушаясь на всевла­стие своей бабки вплоть до самой ее смерти. Она же, находясь у кормила правления в течение 25 лет, отнюдь не была склонна просто наслаждаться всеми выгодами своего по­ложения, но провела целый ряд мероприятий, которые характеризуются современными ки­тайскими исследователями как «реформы» (см. [1, с. 441]). Их необходимость диктовалась сло­жившимся положением. Выше уже говорилось о взрывоопасности внутреннего положения империи Северная Вэй в связи с противоречиями на этнонациональной почве. Это отража­лось и на несовершенстве работы административного аппарата, поскольку традиционные китайские нормативы здесь сочетались с привнесенными из чуждой им практики, распро­страненной среди кочевых народов. В плачевном состоянии находились финансы страны. Нарастало повстанческое движение, связанное не столь­ко с национальным вопросом, ско­лько с тяжелыми экономическими условиями жизни простонародья. Последнее помимо прочего усугублялось случившимися стихийными бедствиями. Летописцы свидетельствуют: «В годы правления Тянь-ань (466–467) и Хуан-син (467–471) часто случались сильные засухи. [Стоимость] куска шелка (служившего, наряду с монетой, денежным эквивалентом. – А.Б.) изменилась [и подешевела]» [2, с. 61]. Не прекращались и военные действия как на юге, где существовала империя Сун, так и на северо-западных рубежах. Это отягощало население дополни­тельными повинностями и поборами на воен­ные нужды. Хроники сообщают: «Весь народ в Шаньдуне обслуживал войска, ходившие [походом] на северо-запад, обеспечивая перевозку [снаряжения и продовольствия]» [2, c. 61].
 
Начало преобразованиям было положено упорядочением страдавшего к описываемому времени бессистемностью порядка налогообложения: «Установили порядок упла­ты налогов, исходя из [деления] людей на 3 категории и 9 разрядов [в зависимости от того], бедны они или богаты», – отмечают летописцы [2, c. 62]. Были также восстановлены привычные для населения размеры и стоимость кусков шелковых тканей, которые требовались в виде одной из налоговых статей. Усилили борьбу со взяточничеством и прочими злоупо­треблениями со стороны чиновничества. В 484 г. упорядочили вышедшую из-под контроля систему оплаты труда чиновников-администраторов: «За образец взяли старый [порядок] выдачи жа­лованья всевозможным чиновникам – каждому платить в соответствии с его рангом» [2, с. 62].
 
Наконец, в 485 г. был сделан, пожалуй, самый значительный и капитальный пре­образовательный шаг – обнародован указ о введении так называемой «надельной» системы землепользования, именовавшейся «раздачей равных полей». Согласно ему, каждое домо­хозяйство (взрослая супружеская пара) должно было гарантированно получить строго оп­ределенный по размеру (и довольно большой) участок земли под пашню и разведение тех­нических культур (тутового шелкопряда и прочих), с которого полагалось уплачивать строго определенную норму налогов. Гораздо большие, чем простонародью, земельные на­делы полагались и чиновникам разных рангов (см. [2, с. 63–66]).
 
Подобная система не была новшеством для Китая. Ее пытались ввести еще в 280 г. в империи Цзинь. Но, насколько можно судить по косвенным данным, она не получила то­гда достаточно широкого применения. Теперь же, в империи Северная Вэй, эта система была реализована в широких масштабах. К тому же нормативы, заложенные в основу дан­ной системы в 485 г., существенно (качественно и количественно) отличались от деклари­рованных ранее и были гораздо более подробно проработаны. Именно этот порядок лег в основу тех образцов, которые позже практиковались в аграрной политике последующих китайских империй на протяжении VI–VIII вв. Если учесть, что сельское хозяйство тогда ос­тавалось основой экономической жизни страны, то можно вполне согласиться с суще­ствующим мнением, что именно упорядочение аграрных отношений в виде надельной сис­темы землепользования послужило первопричиной, обеспечившей хозяйственный, поли­тический и культурный подъем в Китае во времена империи Тан в VII–VIII вв.
 
Из прочих начинаний правительства в период правления императрицы Фэн следу­ет отметить указ 486 г. о введении деления населения страны на общинные объединения в 5, 25 и 125 дворов во главе с назначавшимися из них самих старостами. Это мотивирова­лось стремлением властей затруднить и по возможности пресечь процесс потери крестьян­скими хозяйствами своей самостоятельности и перехода их «под покровительство сильных домов», т.е. попадания в зависимость от крупных землевладельцев и местных власть имущих. Указ 487 г. разрешал крестьянам в связи со случившимся в центральных областях империи неурожаем переселяться в другие районы, получая при этом вспомоществование из казенных средств. Указ 488 г. предписывал властям создавать государственные запасы зерна на случай голода и насаждать систему «военных поселений» – совмещения кресть­янского труда с военной подготовкой и поочередным несением военной службы (см. [2, c. 68–69]). Все это говорит о стремлении уделять достаточное внимание сельскому хозяйству, используя при этом выработанные китайской политической практикой методы. Внедрение и официальное закрепление данного китайского опыта в весьма нестандартных условиях «двухслойной» в этническом отношении империи Северная Вэй имело особую, принципи­альную значимость для страны, определяя дальнейший путь ее развития.
 
Избранный императрицей Фэн курс на последовательную китаизацию внутренних порядков в стране коснулся и самих табгачей. Знание или незнание табгачского (сяньбийского) языка перестало быть условием попадания в правящую верхушку. В императорском гареме в предписываемом порядке появились китаянки. В 483 г. высочайшим указом были запрещены браки между членами одного и того же рода, что практиковалось у табгачей. В 485 г. было декретировано освобождение большей части попавших ранее в плен к табгачам и находившихся в зависимом от них положении китайцев. Традиционный китайский порядок вознаграждения знати и чиновников, введенный, как отмечалось выше, в 484 г., распространялся и на табгачей, ограничивая царивший ранее со стороны табгачской верхушки произвол. Наконец, именно во времена правления императрицы Фэн родилась идея о переносе столицы из находившегося на севере страны близ прародины табгачей Пинчэна в Лоян – одну из древних столиц Китая, находящуюся в гуще китайского населения в са­мом сердце китайской цивилизации. Официально столица была перенесена в Лоян в 494 г., т.е. после смерти императрицы. Но еще за несколько лет до переноса город начали отстраивать соответствующим «столичным» образом, и умерла императрица Фэн именно здесь, в одном из уже готовых дворцов в 490 г. (см. [1, с. 441]).
 
Ее внук, получив наконец реальную власть, продолжил проложенный бабушкой курс на китаизацию империи Северная Вэй. Он пошел в этом отношении еще дальше. Пе­ренеся столицу и обосновавшись в Лояне, он в том же, 494 г. запретил носить табгачскую одежду в официальных местах, а в следующем году – говорить при дворе и в правитель­ственных учреждениях на табгачском языке. В 496 г. он сменил свою собственную фами­лию Тоба на китайскую Юань и повелел сделать то же самое 109 знатным табгачским родам. Запрету подвергались и табгачские имена.
 
Поскольку насаждение и возрождение китайских порядков в империи Северная Вэй проводились императрицей Фэн от имени юридически не свергавшегося ею с престола внука — Тоба Хуна, а получив реальную власть, он продолжил начатую ею политическую линию, то в официальных исторических источниках все мероприятия в данном плане отно­сятся на счет упомянутого императора. Роль же фактического инициатора и претворителя данного курса императрицы Фэн, действовавшей, разумеется, не в одиночку, а при под­держке и содействии этнически китайской правящей верхушки, – не афишируется и как бы затушевывается. Историческая же справедливость требует воздать должное той роли, ко­торую сыграла в истории Китая столь яркая личность, как императрица Фэн, несмотря на отнюдь не высокоморальные методы, которыми она пользовалась для захвата и удержания власти.
 

Литература

1. Чжунго лидай ди ван лу (Записи о китайских императорах и государях различных эпох). Шанхай, 1989.
2. Материалы по экономической истории Китая в ранее средневековье. Пер. с кит. А.А. Бокщанина и Лин Кюнъи. М., 1980.
 
Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXIV научная конференция / Ин-т востоковедения; Сост. и отв. ред. Н.П. Свистунова. – М.: Вост. лит.,  2004. – 304 с. С. 218-222.